По ту сторону видимостей: Реальность возвращается.

Олег Аронсон. Коммуникативный образ (Кино. Литература. Философия). - М.: Новое литературное обозрение, 2007.

Несмотря на то, что формально новая книга философа Олега Аронсона - сборник статей (многие из которых написаны по вполне конкретным поводам - представляют собой, например, анализ отдельных фильмов), это очень цельное построение, с четко прослеживаемой общей концепцией, вполне способное, кажется, претендовать на то, чтобы заложить основу некоторой общей теории кино. Причем не как искусства, а как - рискнем сказать - особой области реальности. И лишь вследствие этого - особой технологии воздействия (анализу механизмов которого, собственно, книга и посвящена). В каждом из текстов, включенных автором в сборник, рассматривается нечто, имеющее прямое отношение к такой, имеющей возникнуть (и не думаю, чтобы только в читательском воображении) теории; поставляющее ей материал. >>>

Хакль, Эрих. Две повести о любви. Фрагменты любви с первого взгляда. Свадьба в Аушвице. М.: Аст-Пресс Книга, 2005.

Кажется, что герои Хакля ничего не могли бы изменить в произошедших событиях и их сопротивление изначально обречено на поражение. Хакль и не рисует батальные сцены, предпочитая оставлять героические поступки за рамками повествования и показывать своих персонажей скорее лежащими в больничной койке после ранения, чем идущими в атаку. Однако Хакль показывает, что фронт борьбы с фашизмом проходит вовсе не на штабных картах и не только по линиям окопов. Повседневное сопротивление смерти, незаметный труд жизни, любви, воспитания детей, сохранение своего человеческого достоинства, способности хотя бы молча не соглашаться с разгулом некрофилии (пользуясь определением Эриха Фромма) – это и есть подлинное торжество антифашизма. >>>

Секацкий, Александр. Прикладная метафизика: [эссе]. – СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2005.

Герой книги Секацкого – свободный странник, «номад», даос Емеля, который пересекает различные социальные поля, зачастую подделывая пароли, любопытно оглядывается по сторонам и любуется жемчужинами, попадающемуся ему на пути, но которому удается всегда ускользать из социальных и лингвистических ловушек и вообще не поддаваться миру. И книга Секацкого представляет из себя такой интеллектуальный путеводитель для тех, кто рискнет на свободную авантюру духа >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Виппер Б.Р. Проблема и развитие натюрморта. – СПб.: Азбука-классика, 2005.

«Проблема и развитие натюрморта» — первая большая работа Виппера, результат работы над диссертацией, которую он защитил в 1918 году. Однако книга совершенно не утратила научной ценности, и поскольку натюрморт до сих пор является наименее изученным жанром, и поскольку в труде Виппера речь идет об изначальных теоретических и философских вопросах натюрморта, она созвучна с работами П. Флоренского, М. Мерло-Понти, М. Хайдеггера, в которых мыслители через анализ художественного произведения подходили к рассмотрению таких фундаментальных проблем как «вещь», «пространство», историческое изменение отношения человека к миру >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Эндо С. Уважаемый господин дурак: Роман / Пер. с яп. Ф. Тумаховича. – М.: Изд-во Эксмо, 2005.

Другая, неназванная, но совершенно нескрываемая парадигма – «Идиот» Ф.М. Достоевского: прибытие Гаса в его смехотворной одежде, странная его дружба с киллером Эндо, Томоэ, испытывающая смесь презрения и совершенно достоевского чувства жалости к Гасу и, на манер Аглаи Епанчиной, старающаяся разобраться, чем же отличаются просто дураки и дураки, достойные уважения, - все это вводит поначалу незамысловатое повествование в контекст предельных экзистенциальных проблем, очерченных Достоевским >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Грей, А. 1982, Жанин: [роман] / [пер. с англ. А. Шарипова]. – СПб.: Ред Фиш. ТИД Амфора, 2005.

Герой, от лица которого ведется повествование, почти пятидесятилетний (ровесник автора) Джок Макльюиш, судя по внешним критериям, вполне успешный человек. Ему удалось собственными усилиями вырваться из шахтерского региона, обреченного на депрессию, получить хорошее образование и стать незаменимым специалистом в перспективной компании. Манера одеваться и вести себя заставляет окружающих подозревать в нем потомка обедневшего знатного рода. Однако он ощущает себя неудачником во всех отношениях, он разочарован как в своих способностях, так и в перспективах социального и технического прогресса. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

В. Хильбиг. Временное пристанище: роман. С-Пб.: Азбука, 2004.

Проблемы и тревоги человека, выросшего в тоталитарном мире и внезапно оказавшегося перед необходимостью адаптироваться к постиндустриальной цивилизации близки и понятны российскому читателю. Но, пожалуй, именно Вольфгангу Хильбигу удалось их описать наиболее полно и ярко, пусть даже применяя весьма сильно увеличивающую, а порой искажающую оптику. Читатель романа «Временное пристанище» не раз удивится внезапными совпадениями описываемого в романе и происходящим в его жизни, но вместе с тем постигнет тайную механику, стоящую за казалось бы случайными событиями. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Паскаль Киньяр. Альбуций: Роман / Пер. с фр. И. Волевич. - СПб: "Азбука", 2005.

Но главный мотив Киньяра заключается даже не в том, чтобы вернуть имя Альбуция из небытия или дать изображение частной жизни римлян в великую историческую эпоху. Фрагменты, из которого складывается роман – это осколки целого, которого нет, по крайней мере, то, что мы не видим в нашей обыденной суете. Киньяр (и его герой Альбуций) стремятся обнаружить особое «пятое время года», нечто вроде прустовского обретенного времени, это особый сезон, возвышающийся над волнами времени, сезон чтения, музыки, досуга, любви, ирреальная реальность письма, в которой невозможное – возможно, в котором сохраняется все, что мы любим. И Киньяр дарит читателю огромное удовольствие, показывая то, что он любит сам. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Хренов Н.А. «Человек играющий» в русской культуре. – СПб.: Алетейя, 2005.

Н.А. Хренов сознательно избирает широкую культурологическую перспективу, в которой обобщения превалируют над первичным анализом материала. Среди фактических данных, к которым обращается автор для иллюстрации собственных концепций, не много оригинальных и впервые вводимых в научный обиход. Ему чужда кропотливая методология «Школы Анналов». Вопрос, задаваемый персонажем толстовской «Крейцеровой сонаты» Позднышевым, какова доля промышленности, производящей предметы роскоши, мог бы превратиться у адепта социологии повседневности в самостоятельное исследование. Однако Н.А. Хренов не оспаривает несколько удивляющую цифру, приводимую Позднышевым (9/10), тем более, что она согласуется и с мнением Николая Федорова, русского космиста, являющегося для Н.А. Хренова бесспорным авторитетом. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Яцутко Д.Н. Божество: повесть, рассказы / М.: ОГИ, 2005.

Объем повести весьма невелик, однако написана она плотным, интенсивным языком; содержание ее составляют темы и вопросы, которые принято называть «детскими» и которые сродни мучившим Сократа, Декарта, Виттгенштейна, Гуссерля, Мерло-Понти. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Айзенберг М. Оправданное присутствие: сборник статей. М.: Baltrus; Новое издательство, 2005.

Даже элементарная номинация подручных вещей оказывается проблематичной. Гнилую капусту нельзя назвать «гнилой капустой», ведь Партия неустанно печется о народе, следовательно, гнилой капусты в Советском Союзе по определению не может быть. >>>

Текст: Константин Бандуровский.

Айзенберг М. Оправданное присутствие: сборник статей. М.: Baltrus; Новое издательство, 2005. Айзенберг М. В метре от нас. М.: Новое Литературное Обозрение, 2004.

...когда мы говорим о поэзии (а значит, о речи par exellanse, о речи в точке наивысшего напряжения), то необходимо иметь в виду некоторое "пространство речи", с которым всякий раз сталкивается пишущий (и читающий), и в котором только и может осуществиться событие текста. >>>

Текст: Марианна Гейде.

Айрис Мёрдок. Честный проигрыш: роман. СПб.: Лимбус Пресс, 2004.

Мир «Честного проигрыша» имеет два равноопасных (подчас даже для самой жизни) полюса: ужас «идеального заключённого», лишённого возможности рефлексии – и ужас самой рефлексии, оторванной от мира вещей и обращённой саму на себя в бесконечном самоосмыслении: тогда вещи – дома, интерьеры, одежда, самые человеческие тела – выскальзывают из рук, живые цветы подозрительно похожи на искусственные, а искусственные на живые, тогда сама способность мыслить помещает человеческое сознание в свой личный концлагерь, где приказы отдают даже те, кто не подозревает об этом. >>>

Текст: Марианна Гейде.

Моник Виттиг. Лесбийское тело: роман / Пер. с фр. Маруси Климовой. - М.: Митин журнал, Тверь: Kolonna Publications, 2004.

Фактически же Виттиг воспроизводит «лучшие образцы» мужского шовинизма: женское тело предстаёт как пассивный и безымянный объект, с той лишь разницей, что субъектом оказывается другое женское тело. Книгу можно рассматривать как логическое завершение феминистской идеологии: начинаясь как совершенно оправданное движение за предоставление женщинам прав и свобод наравне с мужчинами и, фактически, добившись их, феминизм продолжал двигаться по инерции, разрушая уже не социальные предрассудки, но сам себя. >>>

Текст: Марианна Гейде.